Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга) - Страница 104

104

— Да. Многоэтажное здание со сложным техническим устройством.

— А не думал ли ты, что все это громоздко?

— Но зато сам телефонный аппарат очень удобен, — возразил я.

— О! Что и требуется доказать, — удовлетворенно сказал Беляев. — Так вот у гаянцев тоже имеются своеобразные автоматические станции по корректировке техники пилотирования. Ясно?

— Еще не очень, Вася…

— Так слушай. Имеется, значит, у них несколько больших зданий, разбросанных по всей планете. Назовем их АДС, то есть автоматические диспетчерские станции. Каждая из них имеет определенный район действия.

— А в самолете? — спросил я, уже начиная догадываться, в чем дело.

— Соображаешь! — чисто по-летному одобрил Беляев. — Во-первых, авиация на Гаяне разделяется на две группы: есть самолеты личного пользования, то есть спортивные, и есть линейные — пассажирские и грузовые, как у нас в Аэрофлоте. Военной авиации нет…

— Понятно.

— Так вот каждый спортивный самолет оборудован ограничительным автопилотом, вроде того, с которым летает Мауки. Человек летит сам, но автомат исправляет его ошибки, оберегает его.

— Что ж, это удобно.

— Надо полагать. А вот самолеты линейные, на двести-триста пассажиров, у гаянцев беспилотные и летают по маршрутам сами, управляемые из АДС на расстоянии. Тут вдобавок к аппаратуре пилотирования имеется автоматическая служба движения самолетов, кибернетические диспетчерские машины.

— А в пилотской кабине пусто? Совсем никого?! — невольно поежился я.

— Нет, есть один инженер-пилот, контролирующий работу материальной части. Если надо, он сядет в пилотское кресло, выключит автоматику и поведет самолет сам.

— Ну, это еще куда ни шло, — успокоился я.

— Итак, во-первых, каждый самолет, подобно телефону, подключен к наземной автоматике пилотирования, и, во-вторых, особая диспетчерская сеть автоматов направляет и контролирует его движение по трассе.

— Надо бы и у нас, на Земле, завести такую систему, Вася.

— Так вот начинаем… И без гаянцев у нас уже наметился этот путь в Аэрофлоте: необходимость заставила инженеров искать новые средства автоматического управления движением машин по трассам. Гаянцы просто помогли нам ускорить эту работу.

— А как Мауки? — напомнил я.

— Спроси у автоматов — они всю правду скажут. Но и я не ошибусь: летчиком Мауки станет хорошим.

К концу дня автоматы вызвали Беляева и приступили к подробному «докладу». И вот здесь мы с Василием крепко призадумались, впервые в жизни столкнувшись с неожиданным и необычным явлением…

Почему неожиданным? Сейчас поясню. Все мы: и летчики, и люди других профессий — устроены одинаково. Природа, создавая нас, не заботилась о том, чтобы согласовать свою «творческую» работу с практическими требованиями той или иной профессии. И если кто-то пожелал стать, скажем, летчиком, то ему приходилось длительной тренировкой совершенствовать свои органы чувств самому: вырабатывать в себе глубинное зрение, обострять чувство равновесия, развивать умение ориентироваться в положении своего тела и самолета в пространстве и многое другое, чего сама природа не предусмотрела.

Но одной тренировки недостаточно, и поэтому в самолете появились пилотажные приборы. У любого человека, попавшего в пилотскую кабину, — у летчиков тоже! — есть одна общая особенность: если он видит горизонт, землю и козырек кабины, он отчетливо представляет себе положение самолета в воздухе.

Но вот мы с вами входим в облака и… начинаем чувствовать себя слепыми котятами. То нам кажется, что у машины левый крен, а его нет вовсе или, наоборот, крен правый; иными словами, мы не сможем без приборов продолжать полет.

Это происходит оттого, что наш орган равновесия — вестибулярный аппарат, расположенный во внутреннем ухе, — привык работать в паре со зрением.

У Мауки же кибернетические машины подметили способность мгновенно определять положение самолета. «Заинтересовавшись» этим, хитрые автоматы стали поочередно выключать тот или иной пилотажный прибор — юноше это не мешало. Тогда автоматы закрыли окна пилотской кабины плотными шторками и отключили все пилотажные приборы разом — Мауки продолжал лететь правильно! Не удовлетворившись этим, автоматы стали сбивать с толку Мауки заведомо неверными показаниями приборов, но юноша летел как ни в чем не бывало…

— Вот это номер! — озадаченно воскликнул Беляев. — Не верить кибернетике нет основания, а как объяснить — не знаю.

— Мне думается, — сказал я, — что ответ следует поискать в его родословной…

— То есть?

— Мауки — потомок гаянцев, — напомнил я.

— Да, да, да! — обрадовался Беляев. — Возможно, что у гаянцев иначе устроены органы равновесия и восприятия ускорения…

— А возможно, и другое.

Беляев вопросительно посмотрел на меня.

— Ведь у гаянцев не только техника выше нашей, но она развивалась у них намного раньше, чем у нас.

— Так что ты хочешь сказать?

— Я только допускаю, что природа, идя, так сказать, навстречу гаянцам, постепенно изменяла их организм и даже закрепила новые качества, ставшие необходимыми для жизни в высокоразвитом техническом мире.

— Верно, старина! Это и есть влияние среды на организм и наследственность, о чем говорил Павлов.

— Да, Вася, скорей всего это так.

— Поживи у нас еще: Мауки должен вылететь самостоятельно не только раньше других, но и в рекордно короткие сроки.

— Хорошо, Вася, поживу и увижу…

104